—Начало председательства Австрии в Сoвeтe Евроcоюза совпало с энергетическим кризисом, разразившимся в Европе в начале января этого года. Очевидно, что это кардинально изменило экономическую и политическую повестки дня для всей Европы. Как это отразилось на вашей стране?
у нас была подготовлена обширная программа. Мы хотели организовать несколько встреч европейских и российских министров в рамках Постоянного Совета партнерства (ПСП) не только в области внешних отношений, но и внутренней безопасности, экономики и транспорта. В рамках ПСП состоялась встреча министров внутренних дел и юстиции. Министры иностранных дел встретились в составе «евротройка» плюс Россия. Мы также подготовили встречи по вопросам транспорта и защиты окружающей среды, но они состоятся под председательством Финляндии. Для совместной реализации этой задачи мы планируем использовать финансовые инструменты, разработанные в ходе подготовки Киотского протокола. Кроме того, экологические технологии хорошо развиты в Австрии, так что российским предприятиям будет полезен и наш опыт. Что касается транспорта, то речь идет о развитии общеевропейских систем речного, железнодорожного, автомобильного сообщения. Этот вопрос министры также обсуждают во втором полугодии. В общем, мы подготовили интересную программу, но события всегда все меняют. С 1 января стало ясно, что повестка дня будет иной: это газ-газ-газ и еще больше газа.
— Как вы расцениваете случившееся?
— Мы точно не знаем, почему это случилось и кто виноват, но фактом остается то, что поставки газа в Европу были прерваны на несколько часов, а это противоречит положениям Европейской энергетической хартии. Москва попала в неловкую ситуацию: ей пришлось объясняться, и вина была возложена на украинскую сторону. Но мы точно не знаем, что же случилось на самом деле. Вместе с Россией мы уже обсуждали вопросы, что необходимо сделать, чтобы эта ситуация не повторялась. Внутри ЕС мы рассматривали возможности развития совместной европейской энергетической политики, которая должна предусматривать не только географическую диверсификацию, но и диверсификацию по видам энергоресурсов.
— В России за диверсификацией склонны усматривать сокращение российского импорта газа.
— Оснований предполагать, как это тут же сделали в Москве, что идея диверсификации означает, что мы будем меньше закупать газа в России, нет. Мы это объясняем совсем иначе. Мы и в будущем будем зависеть от импорта российского газа. Евросоюз импортирует в целом 25-30% своего внутреннего потребления газа, а Австрия, например, — около 65 %. Так что диверсификация не является тем инструментом, который мы хотим применять против кого-то. Это просто разумная позиция, основанная на желании не быть зависимыми только от газа и только из одного источника. С точки зрения России, ЕС не только должен обеспечивать безопасность доставки, но и безопасность спроса. Это обсуждалось в конце мая на саммите ЕС в Сочи. Между президентом России Путиным, австрийским канцлером Шюсселем и президентом Еврокомиссии Баррозу состоялся откровенный разговор, в результате стороны сошлись на том, что в области энергетики Россия и ЕС в будущем останутся взаимозависимыми и что европейцы должны больше покупать природного газа в России, так что импорт российского газа будет только расти. Наши опасения были также связаны с тем, что Россия не сможет быстро увеличивать объемы добываемого газа, поскольку капиталовложения в газовой промышленности России последнее десятилетие были незначительными. Но российская сторона эти опасения отвергла, сказав, что гарантией поставок должны быть долгосрочные контракты с европейскими странами. Кроме того, Россия планирует инвестировать около 100 млрд долларов в следующей декаде в развитие газовой и нефтяной промышленности. Австрия заключилa с Россией новый контракт на 20-летний период до 2027 года, который предусматривает увеличение объемов импортируемого газа почти на 50 %. Здесь нет ничего нового — такие долгосрочные контракты с европейскими странами заключались и раньше. Между прочим, Австрия была первой страной вне соцлагеря, которая еще в 1968 году заключила договор с Советским союзом и с тех пор получала газ без перерыва, за одним маленьким исключением.
— В Еврокомиссии ведутся активные дискуссии о том, что необходимо обеспечивать энергетическую безопасность, но общего понимания этой проблемы пока нет. Какова концепция Еврокомиссии?
— Энергобезопасность подразумевает несколько аспектов. Прежде всего, она означает гарантию поставок газа, особенно в свете того, что случилось в начале января. Второй аспект – это безопасность спроса: производитель должен знать, сколько инвестировать, как работать с иностранным капиталом и т.п.. Третий аспект – это, конечно, транспортная проблема: необходимо, чтобы газ действительно доходил до потребителей. Газопровод из Сибири до Европы идет через такие страны, как Беларусь, Украина, Польша. Россия — тоже транзитная страна, потому что через нее идет газ из Средней Азии. С точки зрения ЕС, сначала надо определить права и обязанности производителей, транзитных стран и потребителей. Для этого хорошей рамкой может послужить уже существующая с 1994 года Международная энергетическая хартия, которую Россия подписала, но не ратифицировала. Протокол, касающийся транзита, не удовлетворяет сегодняшние российские интересы, и Россия несколько раз подчеркивала, что его необходимо поменять.
— В Европе у России сложился довольно негативный имидж, во многом связанный с активной экономической политикой Газпрома. Европейские СМИ называют Газпром «главной компанией Кремля», который таким образом лоббирует свои интересы. Каково ваше отношение?
— У нас с Газпромом никогда не было проблем. То, что случилось в январе, с политической точки зрения было очень неприятным событием для России. Об этом много писали в газетах. Но в Австрии никто не боится, что зависимость от импорта российского газа угрожает благополучию, экономическому развитию или стабильности.
— У иностранных инвесторов возникают проблемы с Газпромом и на территории России. Какова была ваша реакция на попытки приостановить осуществление крупнейшего в России проекта с участием иностранного капитала «Сахалин-2»?
— Это уже случилось после австрийского председательства и не коснулось австрийских инвесторов. Но насколько мы понимаем, претензии, связанные с экологическими проблемами, могут быть обоснованны. Экологические проблемы там, безусловно, существуют. Но я думаю, что они решаемы, и здесь речь идет прежде всего об экономических и финансовых интересах российского государства. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве по поводу «Сахалина-2» было подписан в середине 90-х годов. Тогда в России было очень мало западных инвесторов, поэтому для них создавались наиболее привлекательные условия. Сегодня этот проект очень выгоден для иностранных инвесторов. Но российские власти тоже правы, когда возражают против того, что Shell и другие компании – Total, Exxon, — которые входят в консорциум, в одностороннем порядке повысили затраты по проекту до 20 млрд долларов. Это, конечно, надо обсуждать с Россией, потому что до сих пор SakhalinEnergyне платит налоги. С другой стороны, юристы всегда скажут, что подписанные договоры надо соблюдать — pactasuntservanda. Но если контракт все-таки изменяют, тогда надо проводить совместные консультации.
— На ваш взгляд, как энергетические проблемы отразятся на инвестиционном климате России?
— Все зависит от того, как эти вопросы будут решаться. Необходимо понять, о чем идет речь – о решении только экологических проблем, об участии в проекте «Газпрома» в проекте «Сахалин-2», об изменениях в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве? До тех пор пока партнеры ищут решение по всем правилам и согласно договоренностям, проблем не возникнет. Если же одна сторона нарушает договор, тогда это негативно повлияет на инвестиционный климат России. Пока же и западные, и другие иностранные инвесторы готовы активно инвестировать в России.
— Как в Европе вообще относятся к экспансии российского бизнеса? В августе этого года Внешторгбанк выкупил пакет акций Европейского аэрокосмического и оборонного концерна?
— Это нормальная практика. Компания приобрела 5% EADSна бирже, потому что акции были очень дешевые, а EADS, как вы знаете, находится в затруднительном финансовом положении. Если во Франции или в Германии кто-то испытывал тревогу из-за этой покупки, то причины вряд ли были политические или те в следующей декаде в развитие газовой и нефтяной промышленности. Австрия заключилa с Россией новый контракт на 20-летний период до 2027 года, который предусматривает увеличение объемов импортируемого газа почти на 50 %. Здесь нет ничего нового — такие долгосрочные контракты с европейскими странами заключались и раньше. Между прочим, Австрия была первой страной вне соцлагеря, которая еще в 1968 году заключила договор с Советским союзом и с тех пор получала газ без перерыва, за одним маленьким исключением.
— В Еврокомиссии ведутся активные дискуссии о том, что необходимо обеспечивать энергетическую безопасность, но общего понимания этой проблемы пока нет. Какова концепция Еврокомиссии?
— Энергобезопасность подразумевает несколько аспектов. Прежде всего, она означает гарантию поставок газа, особенно в свете того, что случилось в начале января. Второй аспект – это безопасность спроса: производитель должен знать, сколько инвестировать, как работать с иностранным капиталом и т.п.. Третий аспект – это, конечно, транспортная проблема: необходимо, чтобы газ действительно доходил до потребителей. Газопровод из Сибири до Европы идет через такие страны, как Беларусь, Украина, Польша. Россия — тоже транзитная страна, потому что через нее идет газ из Средней Азии. С точки зрения ЕС, сначала надо определить права и обязанности производителей, транзитных стран и потребителей. Для этого хорошей рамкой может послужить уже существующая с 1994 года Международная энергетическая хартия, которую Россия подписала, но не ратифицировала. Протокол, касающийся т�м более правовые. Государства не могут вмешаться в область частных интересов. Возможно, некоторые сомнения возникают потому, что EADS производит военные самолеты. С другой стороны, EADSкупил 10% акций российской компании «Иркут». Теперь они разрабатывают совместный проект производства пассажирских самолетов. Такая взаимосвязь между российскими и западными компаниями положительна, как в области энергетики, пока все действуют по правилам честной конкуренции.
— Тем не менее, в России сложилось мнение о том, что в Европе часто чинятся искусственные препятствия проникновению российского капитала. Недавний пример – неудачная попытка «Северстали» приобрести компанию «Arcelor».
— Еще когда Газпром собирался купить британского поставщика газа Centrica, уже тогда прозвучало мнение европейских производителей, что это возможно, но только при условии соблюдения наших правил конкуренции. Эти правила касаются всех предприятий, работающих на европейском рынке. Что касается причин, по которым «Северсталь» не смогла купить Arcelor, то, на мой взгляд, это внутреннее решение частной компании. Государство, несмотря на политические интересы, здесь не вмешивается, так что все осуществлялось согласно существующим правилам конкуренции.
— В начале 2007 года истекает срок соглашения о партнерстве и сотрудничестве, подписанный 10 лет назад между Россией и странами ЕС. Какие положения будут изменены в новом соглашении и когда оно вступит в силу?
— Этот вопрос обсуждался еще с момента председательства Великобритании. На саммите в Сочи в мае этого года все участники согласились, что между странами не должен создаваться правовой вакуум, поэтому старое соглашение останется в силе и в 2007 году. Соглашение истечет, только если одна сторона захочет его расторгнуть. В ином случае он продлевается автоматически на один год. Так что если мы не успеем до конца 2007 года, ничего страшного не будет. Там же в Сочи было объявлено, что новое соглашение должно быть всеобъемлющим и его содержание будет строиться на основе «Дорожной карты» и идее «четырех общих пространств». Кроме того, новое рамочное соглашение может быть дополнено различными секторными соглашениями. В частности, оно предусматривает возможность создать между ЕС и Россией зону свободной торговли.
— Насколько это реально?
— Пока мы не знаем, когда это может произойти. Еврокомиссар Петер Мандельсон и российский министр Герман Греф обсуждали этот вопрос. ЕС предлагал разработать соглашение «FTAplus». Но Герман Греф прямо сказал, хотя этот вопрос можно обсуждать, но заключить такое соглашение возможно будет только после того, как Россия вступит в ВТО.
— Есть еще одна довольно острая проблема – это неопределенность границ между Россией и балтийскими странами, которые являются членами Евросоюза. Будет ли этот вопрос включен в обсуждение при подготовке нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве?
— Конечно, мы хотим сотрудничать в пограничных регионах, совершенствовать пограничный контроль, организовать удобное движение пассажиров и грузов. Это подразумевает необходимость определить границы между Евросоюзом и третьими странами. Пограничное сотрудничество между Россией и Финляндией – прекрасный пример. Причины, по которым подготовленные соглашения о границах еще не ратифицированы и даже не подписаны, — вы прекрасно знаете. www.bmeia.gv.at
